Примета: В Корнуолле существовал обычай исцелять безумие, погружая больного в воду с головой, пока он не начнет захлебываться. Кэрью сообщает, что этот обычай был частично распространен в округе Алтарнум, и описывает его следующим образом: "Душевнобольного ставили на край квадратного бассейна, наполненного водой из источника Св. Нуна. Затем пациента, не имеющего ни малейшего понятия о том, что с ним собираются делать, внезапно толкали в грудь и он падал в бассейн, где несколько достаточно сильных мужчин погружали его в воду до тех пор, пока он не переставал бесноваться; после этого его несли в церковь и служили над ним определенную мессу. Этот ритуал назывался "Boosening"-откорнуолльско-британского или бретонского "benzi" или "big nizi" ("погружать" или "топить")". Это может показаться невероятным, но не далее как в 1844 г. Петтигрю в своей книге "Superstitions connected with Medicine and Surgery" писал: "Бросать сумасшедшего в море или погружать его в воду, чтобы он слегка захлебнулся, рекомендуется светилами медицины как лечебное средство". Упоминание об этом лечении имеется и в "Мармионе" Вальтера Скотта:"Родник святого Филлиана Избавит от кошмарных снов - Безумец здравым станет вновь". В примечаниях автор сообщает, что в Пертшире есть несколько источников и ключей, посвященных Св. Филлиану, которые являются местом паломничества даже для протестантов. "Они считаются верным средством против безумия". И действительно, хотя для успешного исцеления годилась любая вода, вода из святых источников все же считалась наиболее эффективным средством. Некоторые читатели, возможно, не увидят ничего странного в том, что несчастный пациент переставал бесноваться, когда "несколько сильных мужчин погружали его в воду". На некоторое время больной действительно затихал, но не оттого, что болезнь покидала его, а от истощения сил. В Ирландии лекарством от безумия считались три вещества, не производимые руками человека. Ранним утром, до рассвета, ими следовало напоить больного; при обострениях болезни лекарство не действовало. Этими веществами были мед, молоко и соль. Русские знахари практиковали заговаривание безумия. "Вся сила заговора сводится к тому, чтобы направить мысль больного на размышление о Боге и тем отвлечь внимание больного от пункта помешательства: "Святые Отче, Симоне и Самсоне! Святые Отче, Кирилл и Мефодий! Поставь меня, Господи Боже, на Святое место о Боге думу думати и Святые дела творити. Бог и Свят Дух найдет на нас, и сила Вышняго осенит нас, и вся сила найдет на нас. Христова рука, апостольская печать, Божьей матери крест! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь". В дореволюционной России среди сельского населения была чрезвычайно развита вера в кликушество, род нервного расстройства, которым страдали исключительно замужние женщины. Кликушество считалось болезнью насланной, т. е. порчей. Заключалась она в том, что кликуша начинала биться в истерическом припадке в определенные моменты церковной службы, при поднесении к ней креста или икон, во время крестного хода по деревне и т. д. "Эта болезнь проявляется в форме припадков, более шумных, чем опасных, и поражает однообразием поводов и выбором мест для своего временного проявления. Та часть литургии..., которая предшествует пению Херувимской и Великому выходу со Св. Дарами, в далеких глухих селах оглашается криками этих несчастных... На всех лицах появляется выражение болезненной тоски и вместе сердечного участия и сострадания к несчастной. Ни малейшего намека на резкий протест, ни одного требования удалить "одержимую" из храма. Все стоят молча, и только в группе женщин, окружающих больную, заметно некоторое движение; они стараются успокоить "порченую" и облегчить ей возможность выстоять всю обедню, вплоть до того времени, когда с выносом Св. Даров обязательно исчезнет или смолкнет вся нечистая сила. Это мягкое и сердечное отношение к кликушам покоится на том предположении, что не человек, пришедший в храм помолиться, нарушает церковное благочиние и вводит в соблазн, но тот злой дух, который вселился в него и овладел всем его существом. Злой дух смущает молящихся нечеловеческими воплями и различными выкриками на голоса всех домашних животных: собачий лай и кошачье мяуканье сменяются петушиным пением, лошадиным ржанием и т. п. Чтобы прекратить этот соблазн, четыре-пять самых сильных мужиков охотно выделяются из толпы и ведут больного до царских врат к причастию, искренне веруя при этом, что борются не с упрямством слабой женщины, а с нечеловеческими силами сидящего в ней нечистого. Когда кликуша начнет успокаиваться, ее бережно выводят из церкви, кладут на землю и стараются укрыть белым покрывалом, для чего сердобольные женщины спешат принести ту скатерть, которою накрыт был пасхальный стол с разговеньем, или ту, в которой носили на пасхальную заутреню для освящения яйца, кулич и пасху. Иные не скупятся поить сбереженной богоявленской водой, несмотря на то, что эта вода и самим дорога на непредвиденные несчастные случаи. Знающие и опытные люди при этом берут больную за мизинец левой руки и терпеливо читают молитву Господню, воскресную и богородичную до тех пор, пока кликуша не очнется. Кроме молитв иногда произносятся особые заговоры, которыми велят выходить нечистой силе "из белого тела, из нутра, из костей, суставов, из ребер и из жил, и уходить в ключи-болота, где птица не летает и скот не бывает, идти по ветрам, по вихорям, чтобы снесли они злую в черные грязи топучие, и оттуда бы ее ни ветром не вынесло, ни вихорем бы не выдуло" и т. п. С такою же заботою и ласкою относятся к кликушам и в домашней жизни, считая их за людей больных и трудно излечимых. От тяжелого труда их освобождают и дают поблажку даже в страдную пору, при скоплении утомительных работ: они обыкновенно редко жнут, а в иных местах и не молотят... Когда после удачных опытов домашнего врачевания больная совершенно успокоится и семейные убедятся в том, что злой дух вышел из ее тела, ей целую неделю не дают работать, кормят, по возможности, лучшею едою, стараются не сердить, чтобы не дать ей возможности выругаться "черным словом" и не начать, таким образом, снова кликушничать... При усмирении расходившейся в припадках больной обыкновенно принимают участие все досужие соседи, так что набирается полная изба сострадательного народа: кто курит ладаном около лежащей, обходя ее с трех сторон и оставляя четвертую (к дверям) свободною, кто читает "Да воскреснет Бог", чтобы разозлившегося беса вытравить наружу и затем выгнать на улицу. Общепринятый способ для успокоения кликуш во время припадков заключается в том, что на них надевают пахотный хомут, при чем предпочтение отдается такому, который снят с потной лошади. По мнению крестьян, баба, лежа в хомуте, охотнее укажет, кто ее испортил, и ответит на обычный в таких случаях вопрос: "Кто твой отец?" В некоторых местах (Меленковский у. Владимирской губ.), надевая на больную хомут, вместе с тем привязывают еще к ногам ее лошадиные подковы, а иногда прижигают пятки раскаленным железом. "" Об "отце" спрашивают кликушу через раскрытую дверь посторонние женщины, когда больную с хомутом на шее подводят к порогу, при чем спрашивающие стараются убедить, что открытием тайны она не обидит сидящего в ней "батюшки" (отвечают кликуши во время припадка всегда в мужском роде). В Жиздринском у. (Калужской губ.) кликуш выводят на двор и запрягают в соху: двое волокут больную, а двое тянут соху и т. д. Около Орла хотя и знают про этот способ, но предпочитают ладан, собранный из двенадцати церквей и двенадцать раз в одно утро вскипяченный в чугуне и по ложечке слитый в штофы: этот настой дают пить больной... Кроме ладана и богоявленской воды, признается еще целебною и даже имеющую решающее действие на перелом болезни и изгнание беса крещенская вода, освящаемая в прорубях рек и озер, а за неимением таковых - в колодцах и чанах. (Ср. английское поверье об использовании воды из святых источников как наиболее эффективное средство против безумия). В Вологодской губ. кликуш, раздетых до рубашки, несмотря на трескучие морозы, макают в прорубь, опуская в воду ногами, лишь только успеют унести кресты и хоругви. В Орловской губ. одному свидетелю удалось видеть, как к колодцу и кадушке с водой, приготовленной к освящению (реки нет), привели бабу-кликушу в валенках и тулупе, с головой, накрытой шерстяным платком, как потом раздели ее, оставив в одной рубашке, и как потом двое мужиков лили на нее с головы холодную воду и, не внимая ее крикам, ознобили ее до дрожи во всем теле. После этого те же мужики накинули ей на плечи тулуп и, отведя в караулку, надели там на нее сухое и чистое белье, отвели домой и потом хвастались долгое время, что с этой поры баба перестала выкликать и совсем выздоровела". Очевидно, английский "обычай исцелять безумие, погружая больного в воду с головой, пока он не начнет захлебываться", является производным от представления (общего для всех этносов) о том, что причиной безумия является вселившийся в человека нечистый дух, который и заставляет несчастного бесноваться. Погружение страждущего в воду (тем более взятую из святых источников) преследует цель изгнания беса из человека и, соответственно, исцеление его от безумия. В русских деревнях нередко практиковалось и отпаивание кликуш водой. "Зажигают перед иконами в избах лампадки, держат в руках зажженные восковые свечи, ставят на стол чашку с водой и опускают туда медный крест, снятый с божницы, уголек и щепотку соли. Над водой читают молитвы. Больная пьет эту воду по три зори и выздоравливает, но не совсем: кричать перестает, но по временам продолжает чувствовать в теле ломоту и судороги. Всезнающие старухи в таких случаях успокаивают тем, что порча сделана на железе - на замке, оттого-де она и крепка и просидит до самой смерти". В этнографической и медицинской литературе приводятся описания массового кликушества, поражающего ту или иную местность навроде эпидемии юВ ряде случаев кликушество имитировалось крестьянками с целью освобождения от тяжелого семейного гнета и физического труда. "Кликушество является единственным спасением... для тех молодух, которых приняла новая незнакомая семья в ежовые рукавицы после воли и холи в родительском доме: когда искренние слезы не помогают и семейные мучители не унимаются, на сцену является тот же протест, но в усиленной форме кликушества, с выкриками и с обвинениями в порче, насланной кем-либо из наличных членов новой семьи (чаще всего обвинение падает на свекровь). Такой протест, - все равно, ловко ли подучилась от умелых кликуш эта новая "порченая" всем штукам, или самостоятельно измыслила свои, - производит уже потрясающее впечатление, и новоявленная кликуша в глазах всех объявляется обреченною жертвою, не столько наводящею страх, сколько внушающею чувство сострадания". Подобная ситуация была типична для патриархальной крестьянской семьи в России. Уже в конце прошлого столетия с кликушеством успешно боролись местные священники. Справедливо полагая, что подавляющее большинство случаев кликушества является имитацией болезни, они сообщали пастве, что кликушам будет отказано в Св. причастии или что на кликуш будут накладываться дополнительные посты. У каждого священника было свое противодействие истерическим припадкам прихожанок. Так, один священник "во всеуслышание поспешил объявить в храме, что если хоть одна крикунья осмелится нарушить церковную тишину, так он с места отправит ее в губернскую больницу, и если ее там признают притворщицей, то передаст властям, чтобы они поступили с нею по всей строгости законов. Бабы замолкли и стоят теперь во время служб смирнехонько".
Примета:
