Примета: "Народный обряд опахивания принадлежит к остаткам древнего языческого верования наших отцов. Поселяне отправляют его для прекращения коровьей смерти. Пораженные ужасными бедствиями, они после мирского совещания решаются опахивать землю. Мужья, изъявив свое согласие, предоставляют этот обряд своим женам. П о -в е щ а л к а, женщина старая, ... с раннего утра повещает по всем домам: пора де унять лихость коровью. Входя в избу, она сзывает к себе женщин и открывает им на совете задуманное предприятие. Согласие всегда бывает готово, а уверенность в обряде опахивания придает особенную решимость. В знак согласия женщины обмывают руки водой и утирают их ручником, который носит с собой повещалка. После сего обряда она строго приказывает всему мужескому полу, от мала до велика: "не выходить из избы ради беды великия". . Ровно в полночь повещалка в одной рубахе выходит к околице и с диким воплем: "Ай! Ай!" бьет в сковороду. На этот вызов выходят все женщины с ухватами, кочергами, помелами, косами, серпами и дубинами. Мужчины запирают ворота, загоняют скот в хлева и привязывают собак. Повещалка, сбросив с себя рубаху, со всевозможным неистовством произносит клятвы на коровью смерть. В это время другие женщины подвозят соху, надевают на нее хомут и запрягают. С зажженными лучинами начинается троекратное шествие вокруг всего селения. Впереди всех идет с сохою повещалка и проводит борозду м е ж е -водную, за ней следуют несколько женщин на помелах, в одних рубашках, с распущенными волосами. Сзади них идет толпа, размахивая по воздуху кочергами, косами, серпами, ухватами и дубинами, с полною уверенностью уничтожить сими действиями носящуюся над селениями коровью смерть... С окончанием сего обряда все женщины расходятся по домам с полною уверенностью, что за обведенную черту вокруг селения не может пробраться коровья смерть. Горе тому животному, которое попадется в это время навстречу неистовым женщинам: его убивают без пощады, предполагая, что в образе его скрывалась к о р о в ь я смерть". "Обычай опахиванья является даже своего рода священнодействием со всею тою мистическою обстановкою, которая вообще приличествует всякому древнему обряду и которая рассчитана на то, чтобы самый обряд сделать внушительным и страшным. Толпа женщин с распущенными волосами, в одних белых рубахах, в глухом сумраке ночи, возбужденная всей внешней обстановкой и условными околичностями обрядового чина, становится опасной для всякого случайного свидетеля этого религиозного "действа". Совершение его преимущественно предоставляется женщинам того селения, которому угрожает занос чумы на скот, тифа на людей и т. п., и которое необходимо оградить со всех сторон таинственным, заколдованным поясом земли, вырезанным сохою, в ширину сошника и глубиной не менее трех вершков. Почин самого обряда всюду предоставлен старухам, крепче верующим и более осведомленным в порядке совершения чина "опахиванья". Они и выбирают подходящую полночь, и оповещают женское население шепотком, чтобы не знали и не слыхали мужчины. Для того, чтобы таинственная цель была достигнута, считается необходимым участие в обряде, по малой мере, девяти девок и трех вдов (как и высказывается это в обрядовых припевах). Оповещенные старухами с вечера, все девицы и бабы прокрадываются за околицу и, выйдя в поле, снимают с себя одежду до рубахи, при чем иные повязывают голову белыми платками, а девицы развязывают косы и распускают волосы наподобие русалок. На одну вдову, по общему выбору и приговору, надевают тайком унесенный хомут и впрягают ее в оглобли (обжи) сохи, также припрятанной заранее. Другая вдова берется за рукоятку, и обе начинают косым лемехом разрывать и бороздить землю, намечая тот "продух", из которого предполагается подъем и выход земляной силы, невидимой, непонятной, но целебной и устрашающей самую смерть. А в это же время все остальные девицы и вдовы (замужние не всегда допускаются, как неподходящие, "нечистые") идут за сохой с кольями и палками, со сковородами, заслонками и чугунами. У девяти девиц девять кос, в которые они и производят беспрерывный звон. Звонят, кричат и поют с неистовым рвением, которое прямо указывает на... цель - запугать и прогнать смерть. Ей и грозят в обрядовых песнях и причитаниях: "Смерть, выйди вон, выйди с нашего села, изо всякого двора! Мы идем, девять девок, три вдовы. Мы огнем тебя сожжем, кочергою загребем, помелом заметем, чтобы ты, смерть, не ходила, людей не морила. Устрашись - посмотри: где же это видно, что девушки косят, а вдовушки пашут". Обойдя околицу по огородам и гуменникам, вся эта женская ватага врывается на улицу настолько уже взволнованная, с таким подъемом нервного настроения, что ничего не замечает по сторонам и ничего не хочет видеть, кроме спасительной сохи. Все, что попутно обратит на себя общее внимание, вроде, напр(имер), выскочившей из-под подворотни собаки, спрыгнувшей с подоконника кошки - все принимается за несомненного оборотня, в которого перевернулась эта самая злодейка "скотья смерть", черная чума, огневая горячка. С гамом и ревом бросается вся сопровождающая соху свита на этих собак и кошек и бьет их насмерть. Разбуженные мужики выглянут осторожно из окошка да и спрячутся за косяк, чтобы не приметили бабы: потому что последние не задумаются напасть на встречного мужчину, признавая и в нем... оборотня. При том же, мужчина самым появлением своим оскверняет священнодействие и, стало быть, мешает благополучному завершению таинства". В случаях эпидемических заболеваний животных или людей опахивание применялось в различных регионах России вплоть до конца 30-х годов XX века. В ряде локальных традиций опахивание использовалось как превентивное средство. Приведенный ниже вариант данного обряда отправлялся в 20-ые годы в Можайском уезде Московской губернии как раз с целью предотвратить возможный падеж скота. "В ночь под Троицу "опахивают" деревню. (Обычай этот сохранился до- последнего времени и лишь в прошлом году пошатнулся. В прошлом 1925 году в с. Никольском мужская "передовая" молодежь помешала этому). К 12 ч(асам) ночи собираются девушки в белом (раньше шили для этого специально белые шубки и рубахи), с распущенными косами, в белых платочках, босые, и несколько парней с пастушьими хлыстами; забирают у кого-нибудь со двора соху. Выходят за деревню. Девицы по нескольку впрягаются в соху или плуг. По сторонам идут парни с кнутами; впереди процессии одна из девиц (иногда для этой роли приглашают вдову) с иконой. Процессия двигается в полном молчании. Плугом проводят борозду вокруг всей деревни, отваливая (землю) от деревни. (Примета: если опахать деревню, то скотина падать не будет). На перекрестке останавливаются, пропахивают плугом крест, кладут в середину ладан, иногда можжевельник, кусочки хлеба, ветки березы; парни при этом делают удары хлыстом, и процессия снова двигается вперед, покуда не вернется на место, откуда вышли. После опахивания "строят новую деревню" -нагромождают среди деревни телеги, сани, плуги и что попадается, так что утром и скотине не пройти. По рассказам 18-летней девицы из д. Семенково после опахивания девицы гадают: 1) кружатся, в какую сторону упадет, с той стороны жених будет; 2) находят старый плуг, разламывают на части, каждая бросает свою, в какую сторону упадет, в той стороне жених будет; 3) сжигают старые штаны мужские - примета: больше невест бывает. Обычай опахивания очень устойчиво держался до последнего времени. Рассказывают, что пытался бороться против обычая этого священник. Он заявил, что не будет служить девицам в Троицу после обедни молебна (девицы всегда служат в Троицу молебен после обедни). Девицы предпочли отказаться от молебна. Обряд совершался чинно, торжественно, в полной тишине; собирались ночью, когда вся деревня спала, маленьких девчат с собой не брали. Шли молча, не нарушая тишины ночи. "Бывало, идешь - как-то усердно, жутко". В прошлом году обычай пошатнулся. В с. Никольском мужская комсомольская молодежь помешала осуществить это. В этом году среди молодежи царил раскол - и хотели, и нет. Погода стояла сырая, дождило. Одни говорили: "Не пойдем нонче опахивать, что грязь-то топтать!" Однако ночью после 11 часов раздались звуки хлыста, и неспавшие говорили: "Опахивать пошли! Опахивать пошли!" А хозяйки спешили подальше, припрятать свой сельскохозяйственный инвентарь".
Примета:
